vault-girl
Демоны на острие иглы
Автор: Rina_Nettle
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
предыдущая глава
Глава 22.
Mors omnia solvit*
_________
* - смерть решает все проблемы.
Автор: Rina_Nettle
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
предыдущая глава
Глава 22.
Mors omnia solvit*
читать дальшеО Стиви известно было немного. Поговаривали, что парень родом из Содружества Равнин, забрался в Вегас едва ли не из Небраски – да только никто, кроме самого Стиви, эту информацию подтвердить не мог. На Кримсон Караван он работал около пятнадцати лет, пока в одном из последних рейдов банда Гадюк не положила весь его отряд – охранник единственный остался в живых. Как выяснилось позже – уж лучше бы помер от ран, поскольку работодателям необходим был козел отпущения: в итоге Стиви задолжал Кримсон Караван полную стоимость снаряженного отряда с товаром, который он так и не смог спасти от засады налетчиков. Ничего личного - всего лишь бизнес, приятель!
МакЛафферти предложила охраннику отработать неустойку на прежней должности, но сумма оказалась такова, что Стиви пришлось бы ходить с ружьем за браминами ближайшие шесть лет, а возраст Стиви уже давно не благоприятствовал длительным прогулкам.
Бывший охранник оставил караванный бизнес, рассчитывая скорее подзаработать деньжат на стороне и расплатиться с долгами, нежели горбатиться на МакЛафферти до старческих седин. На Фрисайде парень охотно брался за любые дела, задавая нанимателю лишь один вопрос – размер оплаты. Вульпеса устраивал такой расклад; туповатый здоровяк Стиви чем-то напоминал фрументарию Стация, если только центуриону посчастливится протянуть до столь же преклонных лет. Оба были мускулисты, прожорливы, безнадежно пустоголовы и отличались изрядной самонадеянностью. Идеальное приложение к ружью по другую сторону приклада – Вульпес превосходно умел обращаться с подобными подчиненными.
Мэтт и Брайан Миллуотеры были непохожими друг на друга братьями с разницей лет в десять. Возможно, от разных отцов – но фрументария мало интересовали подобные факты из биографий наемников. Оба оказались выходцами из Ханов, покинувшими племя, как только Хаус принялся насаждать собственные порядки в регионе. Увы, крупный куш в новом обществе братьям так и не обломился, в родную общину обратный путь был закрыт, поэтому оба осели в Фрисайде, в основном хватаясь за любую грязную работу для Ван Граффов. Тощий темноволосый Брайан предпочитал дробовик, его брат – мощный, но вполне добродушный увалень Мэтт носил в портупее два Магнума и, по всеобщему признанию, одинаково хорошо стрелял с обеих рук. Братьев Миллуотер Вульпес нанял по настойчивым рекомендациям собственных разведчиков – оба уже успели неплохо проявить себя в совместных с Ван Граффами делах и заработали определенную репутацию.
Четвертый парень в собранном отряде, Последователь Апокалипсиса, вызывал наибольшие опасения у Инкульты относительно своей благонадежности. Он изначально не горел желанием участвовать в данной экспедиции, но Вульпесу нужен был сведущий человек, и Джули Фаркас пришлось поднажать на своего подчиненного, убедив Аркейда Геннона присоединиться к штурмующей 34 убежище группе. ЭД-Э оказался достойной разменной монетой, чтобы купить лояльность лидера Последователей, к тому же промежуточные результаты работы на Гелиосе порадовали женщину – Фаркас пребывала в дивной наивно-оптимистической эйфории от сотрудничества с мистером Фоксом, и постаралась приложить все усилия, чтобы ему помочь.
Таким образом, высокий блондин в очках, вооруженный плазменным Глоком, вынужден был безропотно следовать за Инкультой, хотя ни подобравшаяся компания, ни предстоящее задание определенно не вызывали восторга у ученого. Вульпес склонялся к мнению, что Геннон придерживался сходной с Шиллером позиции, категорически не одобряя политику легиона. Впрочем, столь предвзятое отношение фрументария не пугало: даже если человеку не нравится легион, ему нравится двойственный лоялист мистер Фокс, чья связь с людьми Цезаря хоть и прослеживается, но оказывается практически недоказуема на практике.
Замыкала отряд Рэйчел.
И это обстоятельство омрачало настрой Вульпеса. Он все еще чувствовал неловкость после утреннего инцидента.
Идиот… Безмозглый идиот. Он сам не знал, что вынудило его вломиться в номер курьера. Уборщик сообщил, что Рэй весь вечер напивалась в баре, что-то упоминал про клеящегося к ней Председателя, а ноги уже сами понесли Вульпеса к дверям ее комнаты. Бежал, игнорируя лифт - по лестнице, сначала размеренно сохраняя ритм дыхания, а после перепрыгивая сразу через две ступеньки. Что он ожидал там найти, пьяную оргию?
Девушка спокойно спала, оставшись в одной рубашке и по-детски беззащитно подтянув к животу стройные ноги. На столе лежала запрокинувшаяся на бок бутылка скотча, из открытого горлышка на пол натекла небольшая лужица алкоголя, распространяющая в комнате резкий запах. Одежда Рэй беспорядочно валялась рядом на полу.
Вульпес прислонился к дверному косяку, уже выровняв сбившееся дыхание, потом обернулся и осторожно прикрыл за собой дверь, предварительно удостоверившись, что никто в коридоре не заметил его визит в номер.
Она даже не шелохнулась, когда довольно громко щелкнул замок на двери – навряд ли проснется и сейчас, почувствовав его присутствие в комнате. Некоторое время он тихо стоял, оперевшись спиной на дверное полотно. Просто смотрел на очертания женской фигуры в темноте. Дерзкая безнаказанность, смешанная с будоражащей вероятностью разоблачения скользили в этих украденных минутах, опьяняя, словно крепкий запах алкоголя в воздухе просочился в кровь, спутал мысли, заставил сердце биться сильнее.
Потом он снял пиджак и опустился рядом на кровать.
Подперев голову локтем, Вульпес лежал на одеяле в футе от девушки, не в силах оторвать взгляд. Плавный изгиб бедер, четко очерченные икры, маленькие пятки. Коса растрепалась, а рыжие волосы в беспорядке разметались по подушке. Она спала, подложив ладонь под щеку и подтянув колени к животу - сжавшаяся в комок тонкая фигурка, почти трогательная поза.
Вульпес медленно прикрыл глаза; слабое размеренное дыхание девушки убаюкивало. Накопившаяся усталость давала о себе знать, мышцы ныли, но гнетущая душу тяжесть дневных проблем отступила; темнота накрыла его с головой. Еще минуту побыть здесь – всего минуту в тишине, а потом осторожно спустить ноги на пол и неслышно прикрыть дверь, словно ничего и…
Очнулся он только утром.
Что подумала Рэйчел, обнаружив его присутствие, ему не хотелось даже предполагать. Рассеянный идиот. Вульпес и сейчас сгорал от стыда, вспоминая свое пробуждение.
С каждым днем все хуже и хуже. Его нервировали выбивающиеся из-под контроля эмоции. Тело, воля, настрой, выдержка – каждый элемент сущности, его личности, всегда подчинялся разуму; теперь же неведомый враг, словно засланный в тылы подрывник, пробрался сквозь эти барьеры в самый центр. Вульпес не знал, как бороться с противником, штурмующим его разум на прочность не снаружи, а изнутри. Каменные стены самоконтроля под этой атакой падали, словно карточный домик, заставляя ощущать себя глупым, неуклюжим подростком с гулкой пустотой в голове.
Логика в последние дни тоже давала сбои: Вульпесу отчаянно хотелось оставить девушку в Вегасе, не тащить за собой в кишащее гулями убежище – несмотря на очевидный факт, что с огнестрельным оружием она обращалась лучше него самого. Ложные умозаключения, абстрактные логические цепочки создавали множество поводов, чтобы поставить ее безопасность во главу угла: он начинал всерьез подумывать, не переиграть ли схему грядущего покушения на Хауса, в которой Рэйчел играла решающую роль. Оба опасных плана уже не казались ему столь продуманными и безукоризненными. Вульпес с трудом мог признаться самому себе: истинной причиной метаний и сомнений являлось его собственное желание оградить девушку от любых угроз, обеспечить защиту.
В полной мере эта паранойя проявилась после смерти Дейла. Пережить гибель одного из немногих, кому он искренне доверял, оказалось труднее... больнее, чем он мог предположить изначально – повторений не хотелось. Вульпес до сих пор с трудом верил в произошедшее. Казалось, что друг вовсе не появлялся в форте, все еще воевал где-то на южных фронтах, а бойня на арене почудилась лишь в дурном сне. Разум отказывался принимать неизбежную реальность.
Инкульте приходилось терять товарищей – на войне человеческая жизнь постоянно висит на волоске, Вульпес в полной мере осознал это, еще будучи рекрутом. Братья по оружию – с которыми он ел, спал, тренировался на плацу, плечом к плечу встречал атаки дикарей - многие закрывали глаза, испускали последний вздох прямо у него на руках, некоторые неделями страдали от ран… и тоже умирали. Война: на кону твоя собственная жизнь. Всегда знаешь, что в этой борьбе, игре без правил не обойтись без жертв. И при очередном хриплом вскрике павшего рядом трусливое облегчение овладевает сознанием: «Хорошо, что он, а не я». На войне есть враг, которому можно отомстить, выместить бурлящую внутри злость и ярость. Потеряв рассудок в горячке боя, пронестись по вражескому строю, высвобождая наружу первобытную неуправляемую сущность, сбрасывая личину человека и превращаясь в зверя.
Но что можно сделать, когда командир на твоих глазах убивает друга, а у тебя скованы руки, потому что, воспротивившись, пойдешь не только против старшего по званию - против закона, против государства, против основ армейской дисциплины, главное правило которой: беспрекословное подчинение. Удар, нанесенный исподтишка, в незащищенную спину - когда и не помышляешь, что дома смерть может настигнуть так же неотвратимо, как в первом ряду идущей в наступление манипулы.
Мысли о Дейле вызывали горечь и глухую тоску. Тянущую боль внутри, словно пульсацию в застарелой гноящейся ране. Вульпес осознавал, что не в его силах было защитить друга; теперь он не хотел терять еще и Рэйчел. Против его воли девушка стала якорем, придающим его существованию смысл: его существованию - человека, мужчины, Вульпеса Инкульты, а не главы фрументариев легиона, исполняющего свой долг. Где-то в душе под гнетом усилившегося давления дал трещину внутренний стержень. Фрументарий слишком устал, боясь признаться в этом кому бы то ни было. В первую очередь самому себе.
Сугубо дружеская симпатия к девушке начинала выбиваться из-под контроля, незаметно перерастая в нечто большее. Тяга. Эмоциональная зависимость. Физиологическое влечение. Вульпес чувствовал неловкую скованность, возрастающую потребность в самоконтроле, но, в то же время, наслаждался беззаботным спокойствием в присутствии девушки, а вопрос доверия всегда стоял в жизни шпиона особенно остро, приобретя особую актуальность после событий последних дней… Он все еще избегал называть вещи своими именами, но доводящее до растерянного смятения чувство уже давно вышло за рамки простого благорасположения. Он хотел Рэйчел, считая эту потребность нормальной ровно до тех пор, пока мимолетные мужские фантазии не превратились в навязчивую идею.
У него были женщины раньше, были мимолетные влюбленности. Самая первая – в тринадцать лет, сразу после того, как пип-бой на его руке перекусили стальными щипцами, а вместо привычной одежды выдали короткую алую тунику. Прислужница культа матерей легиона: уже взрослая девушка, старше его лет на семь, которая через пару месяцев исчезла навсегда из его жизни, но навечно осталась в памяти. Невысокая, чуть пухловатая, застенчивая… Густые темные волосы, заплетенные в косы, серое мешковатое платье и простенькое ожерелье из разноцветных камешков… Он так и не заговорил с ней ни разу, не знал даже ее имени, и она совсем не походила на эту поджарую, резкую, опаляющую огнем женщину, которая могла быть мягкой и открытой только с ним.
Рабыни, солдатские дочери, свободнорожденные девушки легиона - первые боялись отказать молодому, амбициозному офицеру, прочим порой не решался отказывать он сам. Все давно в прошлом – далеком и беззаботном, когда он еще не был повенчан со своей работой: попытки сексуальных экспериментов быстро наскучили - после удовлетворения любопытства был утерян и познавательский интерес. Имелась в данном списке непродолжительная интрижка на Стрипе, когда его, ошалевшего от впечатлений мальчишку, впервые закружил водоворот впечатлений от иной жизни, вне военных лагерей легиона. Мимолетная страсть, быстро вытесненная здравым смыслом: девушки-профлигаты ничем не отличаются от женщин легиона, по крайней мере в постели.
В памяти смутно отпечатались полузабытые лица, остались приглушенные приятные воспоминания - перелистнутые страницы, истончившиеся сны. Но никогда раньше – разве что кроме первой робкой влюбленности – он не позволял эмоциям брать верх над разумом.
Возбуждение, порождающее скованную робость. Усиленный контроль путающихся мыслей и слов, а в особенности сдерживание этой дурацкой улыбки, наползающей на лицо при виде Рэйчел. Потеря концентрации и навязчивые фантазии, превращающие сновидения в развратное эротическое шоу, словно подсознание за короткую ночь отчаянно и жадно тщилось добрать отобранные в реальности впечатления и эмоции.
Вульпес чувствовал себя больным, ослабевшим в бесконечной и безрезультатной борьбе против самого себя. Прекратить любые контакты, передать связанные с ней дела помощникам, убрать девушку из своего поля зрения - и от тревожащих равновесие эмоций не осталось бы и следа.
Он мог переспать с ней… и где-то глубоко в душе осознавал, что Рэйчел не воспротивится, но этот вариант событий пугал еще больше прочих. Взять легко – сложнее оставить. Это не тот голод, после первичного утоления которого наступит насыщение: ему лишь захочется еще и еще. После ссоры на Гелиосе он в полной мере испытал слабовольную тягу и сопутствующую одиночеству пустоту. Теперь он боялся. Усугубить ситуацию, лишиться путей к отступлению, обмануть ее доверие – она не простит, а он, в свою очередь, вряд ли простит себе.
Рэйчел. Ее имя звучало неотступным фоном в потоке сознания. Он не мог выбросить навязчивые мысли из головы, и почти ненавидел ее за это. Еще одна причина, по которой фрументарий не хотел брать девушку с собой в убежище – ее присутствие мешало ему сосредоточиться. Вульпес не желал ставить операцию под удар из-за собственных причуд бунтующего от переизбытка гормонов организма, но курьер объективно требовалась в отряде – это он вынужденно признавал. Ее умение взлома замков, ее портативный компьютер с картами, в конце концов, лишний ствол в огневой мощи команды. Пусть держится на расстоянии – уж эту малость легионер еще был в состоянии себе обеспечить.
Она шла позади, замыкая колонну. Младший Миллуотер заинтересованно косился на девушку, но та не удостаивала наемника вниманием. Налицо тяжелое похмелье; казалось, ей сейчас нет дела ни до чего на свете: Рэй едва передвигала ноги, глядя не по сторонам, а на песок под сапогами – паршивый из нее боец в таком состоянии. Вульпес с трудом мог представить испытываемые девушкой ощущения, но судя по ее помятому виду, курьер предпочла бы заползти под ближайший кактус и тихо там скончаться, а не тащиться вслед за командой бодрым походным шагом. Инкульта никак не прокомментировал безответственность ее подхода к предстоящей операции, но иллюзию торжествующей мести создавала припрятанная в кармане пачка детоксина, наличие которой фрументарий предпочел скрыть от курьера. Если не оправится к обеду, придется тратить дозу, а пока пусть прочувствует на собственной шкуре последствия своей неосмотрительности. Впоследствии стоит серьезно поговорить с Рэй об алкоголе, если уж она намерена вести дела с легионом и с ним…
Снова мысли, не относящиеся к делу. В сложившейся ситуации Инкульте стоило внимательнее присмотреться к врачу Последователей, а не предаваться фривольным мечтам. Плох тот командир, который не заботится о настроениях своих солдат, а этот заносчивый умник, Геннон, вызывал у фрументария серьезные опасения. Парень всю дорогу держался особняком, подчеркнуто выражая свое вынужденное присутствие в набранной Инкультой команде. Увы, без ученого экспедиция теряла смысл: за долгое время Вульпес так и не смог найти чертежей и описаний автодока, имел крайне слабое представление о работе диагностического модуля, а Геннону приходилось ранее работать с подобной аппаратурой.
Недоверие, исходящее от Последователя, буквально ощущалось во всех десяти футах наэлектризованного воздуха между доктором и фрументарием - как ни странно, Геннон старался держаться ближе к Вульпесу, словно в любой момент ожидая от него какого-либо подвоха. Инкульта лишь снисходительно посмеивался про себя, испытывая некоторое тщеславное самодовольство от исполняемой роли наводящего жути пугала, к которому следует относиться к повышенной настороженностью.
Покинув пределы Фрисайда, легионер предпочел сбавить быстрый, стремительный темп передвижения – отнюдь не из-за девушки, как он убеждал себя. За короткое время ему хотелось присмотреться к наемникам, прощупать почву; скорость тут ни к чему – гули вряд ли разбегутся до их прихода, прихватив с собой автодок, а к полудню отряд при любом раскладе доберется до убежища.
Мэтт Миллуотер виртуозно насвистывал популярную песенку, транслируемую по радио Нью Вегаса, его брат в довольно мерзкой манере пережевывал табачную жвачку, периодически сплевывая водянистую слюну на песок.
- Знаете, Фокс: вы вызываете у меня уважение, - решился прервать молчание доктор Последователей, нагнав Вульпеса и шагая с ним в ногу на некоторой дистанции. – Истинный космополит: вы отлично устроились со своим транснациональным бизнесом! Я слышал, у вас обширные связи по обе стороны дамбы: следовательно, при любом исходе конфликта у вас наличествует возможность переметнуться на сторону победителя.
При разговоре Геннон имел привычку подслеповато прищуриваться, запрокидывая голову, чтобы лучше разглядеть собеседника сквозь толстые линзы очков. Вздернутый при этом подбородок придавал его мимике легкий налет заносчивости. В ответ Вульпес уклончиво передернул плечами:
- Не скрою: связи есть, но не стоит переоценивать мои возможности. Я предпочитаю вести дела без излишних рисков, а это означает равноценное стремление держаться подальше от посольства НКР и лагеря Цезаря.
Аркейд натянуто, немного рассеянно улыбнулся:
- И все же, на чьей вы стороне, Фокс – у вас ведь есть личные предпочтения, вне зависимости от пользы для бизнеса? К примеру, у вас есть семья?
Вульпеса начинала забавлять эта беседа, но присутствие Рэй осложняло некоторые нюансы. К тому же и прочие их спутники передвинулись ближе и начали прислушиваться к разговору.
- Говорят: дом – там, где сердце. Ведь именно это вы имеете в виду, мистер Геннон? - протянул фрументарий, вполне дружелюбно покосившись на собеседника. – Я вас разочарую: я холост, а родители… я благодарен, что они произвели меня на свет, хотя для многих, в том числе и для, кхм, родителей – это крайне сомнительное достижение. Бизнес не оставляет времени на заведение семьи, поэтому позвольте перефразировать: мой дом там, где деньги.
Судя по снисходительной усмешке Последователя, его определенно удовлетворил подобный ответ, а шпион понял, что нашел нужный подход к этому человеку. Вежливость, немного обаяния и попытки юморить: безотказный коктейль простейших ингредиентов успеха. Геннон осторожен и неглуп, но симпатия даже к явному врагу существенно подрывает саму жажду противостояния.
Аркейд задумчиво запустил пальцы в светлые, чуть вьющиеся волосы, и глубокомысленно произнес:
- Бизнес и любовь в чем-то схожи: либо каждый из партнеров дает то, что отсутствует у другого, производя равноценный обмен – этакий бартер чувств, товаров, чего угодно. Либо… ну, все остальное покупается за деньги – Вегас тому пример.
- И торговые сделки, и секс могут осуществляться просто из любви к искусству: по крайней мере, насчет любви я уверен, - неожиданно встрял в диалог Брайан, сопровождая реплику поглощением новой порции жвачки.
- В таком случае, еще не поздно отказаться от своего гонорара, Миллуотер. Из любви к искусству, - шутливо подмигнул ему фрументарий. Наемник сплюнул:
- Может еще и задницу подставить? Ай, нашлись тут умники, - Брайан обреченно махнул рукой, а Мэтт гнусно загоготал, беззастенчиво глумясь над старшим братом.
- И все же, - продолжал Аркейд, оборачиваясь к Вульпесу, - деньги и любовь – это серьезные стимулы к любым свершениям. Наша увлекательная экспедиция, я так понимаю, ведома отнюдь не любовью: неважно, к чему – к гулям, к радиации или к темным замкнутым пространствам. Но я, знаете ли, наивный идеалист, как и все Последователи Апокалипсиса – я должен верить в свое дело, иначе никакого толку от моего содействия не будет. Во что, мистер Фокс, прикажете верить мне, если я не люблю заброшенные убежища, а деньги за участие в нашем походе тоже не получаю, как и удовольствия от этого мероприятия.
- Я полагал, что мы уже обсудили данный вопрос с Джули, - сухо заметил Инкульта, оправляя ремни портупеи.
- С мисс Фаркас, - невозмутимо поправил Аркейд, - да, обсудили. Наша администратор – прелестная женщина, бескорыстная и отзывчивая, движимая искренним альтруизмом. Порой, правда, излишним. Вы убедили ее, но не убедили меня. Так назовите мне причину, по которой я рискую своей жизнью? Кому хотя бы предназначаются эти запчасти для автодока, по какую сторону границ они будут проданы?
- Я уже упоминал, что предпочитаю сохранять конфиденциальность в личных делах моих клиентов, - сдержанно пояснил Вульпес, не очень-то рассчитывая на успех данного аргумента. Аркейд отрицательно помотал головой:
- Не убедили: я все еще не стремлюсь добровольно умирать. Продолжайте, Фокс, продолжайте.
Стиви, возведя глаза к небу, тяжело вздохнул – звук, больше напоминающий глухое рычание. Бывший охранник караванов явно предпочел бы пройтись в тишине, без излишней болтовни, сути которой он по большей части не понимал. Геннон проигнорировал реакцию наемника, все еще искоса поглядывая на фрументария. Вульпес сохранял невозмутимость, изначально ожидая подобных финтов от доктора Последователей.
- Я не буду вам врать: заказчик не имеет гражданства НКР; более того – я очень сомневаюсь в его лояльности к республике. Однако, мистер Геннон, я могу зайти с другой стороны, и не обелять себя и клиентов в ваших глазах – подумайте о нетронутом мародерами убежище и его сокровищах. Вынесите контейнер с медпрепаратами и раздайте их нуждающимся, заберите медицинский инструмент из клиники. Или же вместо этого набейте рюкзак исправной довоенной техникой – обогатитесь, гарантирую вам. Не нужно думать о моей выгоде – озаботьтесь лучше своей.
- Снова деньги, - вздохнул блондин, педантично поправив очки. – Все возвращается на круги своя. И все же я предпочитаю спасать жизни людей, а не рисковать собственной – думаю, как исследователь в области лекарственных препаратов я принесу больше пользы, нежели занимаясь мелким мародерством.
Несмотря на открытый скептицизм Геннона, Вульпес понял, что аргумент подействовал – напористость Последователя значительно поумерилась. Неужели осознал, наконец, что ничего он от «мистера Фокса» не добьется?
- Ты так боишься смерти, парень? – презрительно цыкнул Мэтт, сплюнув на землю и неодобрительно поглядывая на Геннона. Доктор пожал плечами:
- Разве это не естественно для нормальных людей – бояться смерти?
- Все мы там будем, - мрачно произнес Стиви, сделав странный жест, словно мимолетно обмахнув голову и плечи двумя вытянутыми, прижатыми друг к другу пальцами.
- Где - там? – раздельно уточнил Аркейд, щурясь сквозь очки. Наемника ничуть не смущал ехидный тон доктора.
- В аду, - хмуро отрезал тот, надвигая по самые глаза потертую ковбойскую шляпу, отворачиваясь и определенно не горя желанием поддерживать этот разговор. Брайан с изрядной долей скептицизма воззрился на спутника и недоверчиво вымолвил:
- Думаю, что после Великой Войны ад переполнен. Если мы и попадем туда, то не в огненный котел, а девятым ярусом уложенных в штабеля тел.
Стиви предпочел не отвечать, деловито поправив ремни ружья и сжав губы в тонкую линию. Зато откликнулся Мэтт, окинув брата критическим взглядом с ног до головы:
- Штабеля тел? А что - я бы не отказался провести посмертие в бутерброде из симпатичных шлюшек!
Старший отвесил ему подзатыльник, не без усилий дотянувшись до возвышающегося над ним почти на голову здоровяка. Брат увернулся в последний момент, явно привычный к подобного рода третированиям.
- Вот я бы предпочел после смерти сразу начать новую жизнь, в другом теле, - заявил Брайан, распечатывая новую пачку табака. Отломив от бруска новую порцию жвачки, он широко взмахнул рукой, поясняя мысль: - Вот был ты при жизни хорошим человеком – родишься когтем смерти, к примеру. А если таким, как Мэтт – то какой-нибудь мухой или радтараканом.
- Это называется «реинкарнация», - заметил Геннон, скептически вздернув бровь и открыто забавляясь над принципами озвученной теории. Стиви тоже не без интереса воззрился на наемника, прислушиваясь к его словами и, вероятно, размышляя, не поздно ли еще сменить мировоззрение. Вульпес двигался впереди отряда и, опустив голову, прятал скраденную улыбку, в глубине души довольный поворотом беседы - уж лучше теософия, нежели провокационные попытки Геннона совать нос не в свое дело.
- В следующей жизни ты, Брайан, явно станешь постельным клопом, - пробурчал младший Миллуотер. – И надеюсь, что в этой кровати будет спать какой-нибудь вонючий мутант.
- Дурак ты, Мэттью, - горестно вздохнул его брат, закидывая табак в рот.
- А что насчет вас, Фокс? – неожиданно спросил Геннон, оборачиваясь к Вульпесу. – Скажите, вот что думают в легионе о жизни после смерти? Я всегда подозревал, что каждому павшему в бою обещан вечный пир в раю, дюжина прекрасных рабынь и всепрощение грехов, разве нет?
Наемники одарили Последователя неодобрительными, хмурыми взглядами, в которых явственно читалось – да что ты прицепился к шефу с этим легионом?!
- Не знаю, - честно признался Вульпес после некоторой паузы. Он действительно не знал. Среди солдат не принято вести подобные разговоры даже под влиянием мандража предстоящего боя. Не потому, что сочтут трусом – смерти боятся все, только в этой слабости не принято публично признаваться. А говорить обычно предпочитают о будущем: о том лучшем и светлом, что наступит после битвы - таким образом, подбадривая себя и товарищей.
«А ведь действительно – должна же существовать в легионе какая-то доктрина на этот счет. Не может не быть», - неожиданно задался спорным вопросом Инкульта. – «Нужно по возвращению не забыть спросить у Цезаря – Сын Марса он, в конце концов, или нет? Вот и пусть объясняет».
- Ну, ничего другого я и не ожидал, - пожал плечами Геннон после ответа шпиона. – А ваше личное мнение, Фокс? Во что верите вы?
Вульпес вздохнул. Обнаружив, что внимание группы приковано к нему, и от ответа уйти не удастся, он задумчиво отвел взгляд, обозревая лежащие впереди холмы будто в поисках ответа. Оправил шейный платок, закрываясь от летящей в лицо песчаной пыли. Коротко прокашлялся и сплюнул попавшие на зубы песчинки.
- Ничего нет. После смерти ничего нет, - наконец, глухо вымолвил он.
Аркейд молчал почти минуту.
- Пессимистично, - в итоге констатировал он. – Знаете, во мне все же живет мечтатель, я не могу смириться с осознанием, что с потерей функциональности мозга исчезает и сама личность…
Последователь приоткрыл рот и вновь нерешительно сжал губы, словно колеблясь, стоит ли продолжать. Когда он понял, что спутники его внимательно слушают, он вынужденно пожал плечами:
- Однажды мне снился сон – странный сон, настоящий, почти осязаемый... Серый дом в тумане; все краски тусклые, приглушенные, смазанные. В доме живут люди, которые когда-то были мне дороги – просто живут, у них нет проблем и забот: только спокойствие и тепло, которое они могут дать друг другу. Кто устает и чувствует, что хочет забвения – просто уходит в окутывающий все вокруг серый туман. Я оказался в этом доме вместе со своей семьей – их уже нет в живых, но во сне они сдержанно обрадовались мне, приняли вновь. Я хотел остаться, потому что в том доме наконец-то обрел истинный покой. Потом проснулся... Наверное, так я и хотел бы умереть.
Полсотни шагов протянулись в молчании.
- Вы ведь врач, Геннон, - подозрительно заметил Брайан. – Неужели еще остались иллюзии после сурового реализма от вида человеческих кишок по всему операционному столу? После агонии и медленного угасания пациентов, которых не сумели спасти?
Последователь прикрыл глаза и грустно усмехнулся:
- Наверное, именно эти воспоминания и заставляют меня верить во всякий сюрреалистический бред.
- Если бы мы уходили в какое-то лучшее место, то перед смертью, перед последним вздохом, люди бы улыбались, - неожиданно пробормотала Рэй так тихо, что идущий на расстоянии Инкульта с трудом расслышал ее.
После этих слов почему-то всем расхотелось продолжать дискуссию.
Судя по неточной карте, составленной со слов гулифицировавшегося легионера, вход в убежище располагался высоко в холмах. Некогда здесь складировали радиоактивные отходы – пара изувеченных грузовиков с опрокинувшимися, выпавшими из кузова бочками колоритно дополняли и без того неприветливый пейзаж. Вульпес в последний раз сверился с картой, затем извлек упаковку Рад-Х и раздал таблетки спутникам.
- Вход где-то рядом, - протянул Инкульта, задумчиво почесывая затылок и осматривая выветренные, неровные склоны холмов. - Разделимся по двое: Миллуотеры – к обрыву за грузовиками, Стиви – осмотришь тот каньон…
Фрументарий чуть замешкался с определением последнего штриха и, наконец, после недолгих колебаний принял решение:
- Геннон – пойдете со мной.
Вульпес избегал смотреть на курьера, задаваясь вопросом, продиктовано ли его собственное решение попыткой держать поближе врага, или подальше - друга?
Вместе с Последователем он спустился в заросшую колючим, сухим кустарником лощину. Доктор опасливо опустил ладонь на рукоять взведенного Глока, осторожно огибая ветвистые кусты и стараясь не производить излишнего шума; впрочем, все его движения выдавали лишь неопытного, испуганного обывателя, нечасто сталкивающегося с опасностями дикой пустоши.
Склоны холма скрывались в густой растительности, сквозь которую приходилось продираться, словно по баррикадам из колючей проволоки. Стелющаяся понизу серая колючка, щетинистые кактусы, нашедшие последнее, окончательное пристанище лохматые шары перекати-поле, кое-где прорезались сквозь песок тускло-зеленые иглы агавы - буйно разросшаяся флора создавала ощутимую преграду на пути: сухие ветки цепляли одежду, а острые шипы царапали незащищенную кожу.
Вульпес застыл на вершине холма, отнюдь не горя желанием лезть еще глубже в столь нехарактерное для пустошей густое сплетение растительности. Сев на корточки, он осмотрел желто-серую землю – почва рассыпчатая, крошащаяся, но вот чуть дальше к востоку вниз со склона ведет полоса примятого песка. Еще мальчишкой, охотясь ради пропитания, он умело распознавал звериные тропы, а уж человеческое присутствие куда заметнее - люди не столь осторожны в своих перемещениях.
Фрументарий размял меж пальцев слежалые комки земли – следы тяжелые, явно не какая-то мелкая живность. Внизу в зарослях виднелся небольшой просвет: похоже, именно здесь сквозь кустарник прошел отряд разведчиков. Вульпес выпрямился и решительно проследовал вниз по склону, ориентируясь по полосе вытоптанной травы, доктор послушно побрел за напарником. В зарослях кое-где виднелись срубленные лезвиями ветки – хороший знак: люди проходили здесь не так давно. Вероятно, и вход в убежище где-то рядом.
Неожиданно легионер замер и медленно развернулся по ветру, настороженно втянув воздух: несло падалью. Недавно начавший разлагаться труп где-то южнее в низине. Ветер переменился, и запах исчез, но Инкульта ощутимо подобрался: вероятно, труп легионера, но где мясо – там и хищники. Мысль не успела как следует угнездиться в голове, поскольку через секунду золотисто-желтая молния вылетела из сплетения кустарника, стремительным броском метнувшись к мужчине.
Зловонное дыхание вырвалось из широко распахнутой пасти; сверкнувшая мелкими, но острыми зубами челюсть клацнула в футе от лица легионера.
Сердце Вульпеса едва не выпрыгнуло сквозь ребра; кажется, он даже вскрикнул от неожиданности, отшатнувшись и заваливаясь назад, на спину.
Чудовище развернулось для нового прыжка.
Дыхание короткими, резкими вдохами рвалось из саднящей, спазматически сжавшейся груди. Паника нахлынула, заставляя онеметь все тело – руки отказали, обмякнув бесполезными, неподвластными воле отростками плоти. Вульпес лежал на спине, расширившимися в ужасе глазами глядя на нависшее над ним чудовище.
Гекко.
Золотой гекко размером с крупного толсторога. Мощное тело, тускло поблескивающее янтарными чешуйками, пружинисто сжалось, напряглось для нового прыжка. В раззявленной пасти метался тонкий змееподобный язык.
А Вульпес неожиданно вновь ощутил себя маленьким мальчиком из утраченного, позабытого мира – беспомощным ребенком, который так часто просыпался в темноте от ночных кошмаров, где острые зубы и когти яростно раздирали тело, вгрызаясь в живот и с чавканьем растаскивая его внутренности в стороны.
Он думал, что давно перерос эти детские страхи, но достаточно оказалось лишь увидеть гигантское чудовище вблизи, чтобы вновь ощутить колотящийся внутри ужас, ослепляющий и лишающий способности здраво мыслить. Не осталось сил даже чтобы защищаться, чтобы попятиться и убежать.
«Нож…» - судорожно пыталась пробиться мечущаяся мысль сквозь белую пелену, охватившую разум. Дрожащие пальцы кое-как нашарили оружие в чехле, действуя будто независимо от тела. Гекко, уже почуявший панический страх жертвы, пронзительно зашипел – мерзкий звук, будто проскребли вилкой по сковороде. Короткие когтистые лапы изогнулись, распахнувшись для смертельного объятия.
«Нож!»
Пальцы едва слушались.
Зеленый сгусток плазмы пронесся над приплюснутой головой ящерицы – Последователь вытащил Глок. Еще один выстрел, еще один промах. В следующую секунду зверь рванулся вперед, на распростертого перед ним человека, широко расставив лапы.
Тело среагировало само: Вульпес метнулся в сторону, чувствуя под ладонями вспарывающие кожу острые колючки, боль эхом откликнулась где-то в глубине подсознания…
Вильнув гладким телом, промахнувшийся гекко вновь устремился к своей жертве, но мужчина ударом сапога лишил зверя равновесия – челюсти лишь скользнули по лодыжке, оцарапав голенище из плотной дубленой кожи. Этого краткого замешательства хватило Аркейду, чтобы попасть в цель; хищник пронзительно взвыл, выгибая спину. Шкура у гекко толстая – не пробить так просто, а рана может не столько испугать, сколько разъярить зверя до слепого бешенства.
Воспользовавшись выигранной секундой, Вульпес отполз дальше, игнорируя боль в ладонях; пятки зарывались в мягкую почву, ноги неуклюже скользили, отказываясь подчиняться. Скачущий пульс шумно стучал в ушах, лишая способности рассуждать здраво.
Гекко был ранен. Животное мерзко, оглушительно пищало, пытаясь лапами дотянуться до изувеченной спины. Осознание, что противник ревет от боли, неожиданно придало Вульпесу сил – он учуял запах крови. Сознание уцепилось за этот слабый запах с металлическим, солоноватым оттенком: привычный, знакомый, отрезвляющий – внутри пробудился некий дикий инстинкт, и на смену испуганному мальчику вернулся воин, солдат, легионер.
Вульпес вырвал лезвие из ножен.
Последователь вновь выстрелил, держа пистолет на вытянутых руках; гекко конвульсивно дернулся, когда плазменный сгусток попал ему в спину, и через миг с яростным воем развернулся к Геннону. Вульпес увидел две черные раны под лопаткой, окруженные пузырями кровоточащей обожженной плоти – сложно было определить, насколько глубоки повреждения.
Аркейд суетливо перезаряжал Глок, нервно дрожащими пальцами впихивая батарею в гнездо.
Вульпес поднялся на ноги: пора менять роли. Стыд и гнев за собственную слабость клокотали внутри. Эта тварь должна сдохнуть!
Шаг вперед. Сосредоточенность и самоконтроль, движения вновь обрели прежнюю плавность и четкость. Запах крови и горелого мяса струился в воздухе, и Вульпес поймал волну, почти наслаждался всколыхнувшейся внутри ожившей яростью.
Горло гекко мягкое, складчатое – боевой нож без труда пропорол тонкую золотистую кожу, с влажным чавканьем разрезал ткани почти до самого позвоночника. Зверь замолотил лапами в воздухе, пытаясь дотянуться до противника, затем тяжело рухнул на бок, дрожа в предсмертных конвульсиях. Визг перешел в едва слышный хрип, а на горле бурлили и надувались кровавые пузыри. Еще один удар лезвия в спину – в центр раны, под углом в направлении сердца.
Черные когти проскребли по песку, оставляя глубокие борозды.
Опасливо отойдя в сторону, Вульпес окинул взволнованным взглядом распростертую массивную тушу у своих ног. Силы покидали чудовище, судорожные рывки затихали. Огромные оранжевые глаза наполовину заволокла бледная пленка третьего века, кровь под телом растекалась обширной лужей, а голодная сухая земля Мохаве быстро впитывала влагу.
- Фокс?! – тревожно окликнул Последователь, осторожно приближаясь к фрументарию. Вульпес стряхнул с лезвия багровые капли, быстро покосился на Геннона и вновь обернулся к умирающему зверю, не желая упускать хищника из поля зрения, пока тот окончательно не издохнет.
- Все в порядке, - отозвался Инкульта, проведя ладонью по лицу. И тут же зашипел сквозь зубы при неосторожном движении – в ладонь вонзились засевшие в коже колючки. Схожая боль ощущалась в районе поясницы, где между курткой и брюками оголилась полоска тела при падении в заросли кактусов.
- Эй, парни! Что у вас там?
На вершине холма появился старший Миллуотер с дробовиком наперевес. Вслед за ним на гребень взобрался брат, тяжело дыша и утирая со лба выступивший пот.
- Агрессивная фауна! – прокричал Аркейд, убирая Глок в кобуру. Брайан кивнул, уважительно поглядывая на окровавленный труп гекко, и тоже опустил оружие. Вульпес уже шагал навстречу ему, с трудом взбираясь на крутой склон и на ходу сосредоточенно пытаясь извлечь занозы из пальцев.
- Привал, - скомандовал он. – После обеда продолжим поиски.
- Кажется, Стиви и Флинт уже что-то обнаружили, - произнес младший из братьев. – Я не успел посмотреть; вы тут такой шум подняли.
- Мы видели пару трупов гекко в кустах, - невзначай бросил Брайан. Вульпес проигнорировал его.
– Рядом валялись гильзы, - настойчиво продолжал наемник. - Трупам недели полторы-две, не больше: кто-то недавно здесь побывал до нас. Вооруженный отряд.
Миллуотер сплюнул желтую от табачной жвачки слюну и недобро покосился на фрументария. Тот стоял спиной, нахмурившись, оглядывал местность и напряженно раздумывал, стоит ли разбить лагерь прямо здесь, на гребне холма, или расположиться как можно дальше от опасных зарослей.
- Они вполне могли обчистить убежище раньше нас, - не отставал Миллуотер. - А мне неохота схватить дозу радиации, чтобы всего лишь удовольствоваться чужими объедками. Ты говорил, Фокс, что убежище нетронуто.
- Это так, - резко отозвался Инкульта, зубами пытаясь вытащить засевшую в ладони колючку. Вскинув голову и пристально глядя на наемника, он жестко произнес:
- Та группа не проникла на нижние уровни – внизу полно гулей и завален проход. Не переживай: на твою долю достанется и добыча, и мишени.
Миллуотер пожал плечами – ну что ж, посмотрим. Его младший брат со вздохом опустился на землю и деловито принялся копаться в рюкзаке, извлекая какие-то свертки промасленной бумаги. Вульпес вернулся к своим занозам.
- Прекратите, Фокс. У меня есть пинцет, - раздраженно заявил Геннон, не в силах наблюдать более за ухищрениями фрументария. Инкульта сдался, смирившись с фактом, что своими силами извлечь колючки ему не удастся.
Мэтт тем временем вытащил из сумки хлеб, копченое мясо, несколько початков кукурузы и пару бутылок пива. Алкоголя в щедро разбавленном напитке содержалось немного, да и на вкус домашнее пиво куда приятнее, нежели дистиллированная вода. Фрументарий не воротил нос от предложенного – формальности табу легионеров мало беспокоили Инкульту, когда дело касалось здравого рационализма.
Пока Геннон извлекал засевшие под кожей шипы, Вульпес отвлеченно пережевывал огромный бутерброд из разодранной напополам краюхи хлеба и жесткого, пахнущего дымом ломтя говядины. После нападения гекко аппетит проснулся вдвойне, а жизнь заиграла новыми красками: он все еще жив и даже не ранен, хотя смерть пару минут назад нависала над ним, скаля зубы, шипя и капая слюной. Бутерброд крошился на грудь, но легионер едва ли обращал на это внимание, увлеченно разрывая зубами твердое, волокнистое мясо.
Аркейд оставил в покое его ладони и занялся спиной. Со стороны сей процесс наверняка смотрелся крайне нелепо, но доктор явно был лишен сантиментов в данном отношении, а Инкульта, стоя с приспущенными брюками и задранной курткой, не менее индифферентно переносил процедуру. Фрументарий поднес к глазам ладонь, разглядывая красные точки от извлеченных колючек – легко же ты отделался, везучий сукин сын.
Звук знакомого голоса заставил Вульпеса непроизвольно вздрогнуть: словно внезапно ощутил еще одну застрявшую занозу – на этот раз где-то глубоко в груди. Ему ведь почти удалось избавиться от навязчивых мыслей. Почти…
- Мы нашли вход, - прозвучал недовольный, усталый вздох Рэйчел. Вульпес вынужденно обернулся, вследствие чего Последователь сквозь зубы ругнулся на пациента, приказав не дергаться.
- Прогнившая деревянная дверь в низине под скалой: думаю, это то, что мы ищем, - заявила курьер, опускаясь на валун и извлекая из-за пояса флягу.
- Возможно, - согласился Вульпес, вновь отворачиваясь и не глядя на девушку. – Проверим.
- Хватит вертеться!
Ну что ж, вход нашелся быстрее, чем он рассчитывал. Инкульта вновь вгрызся в бутерброд, удовлетворенно подумав, что переменчивая Фортуна чудесным образом все же благоволила ему. Сегодня определенно удачный день – хорошо, если он останется таким до вечера.
Некоторые легионеры всерьез поклонялись богине удачи, даже приносили символические жертвы, но Вульпес был далек от подобного рода суеверий, как, впрочем, и не относился к убежденным скептикам, порицающим веру в слепую судьбу. Если его люди обретают спокойствие в молитве - это их право. Каждый успокаивает нервы, как умеет.
Гораздо более страшным он находил религию адептов культа Марса.
Легат. Один из приверженцев жертвоприношений Богу Войны. Ненавистная железная маска вновь некстати всплыла в памяти.
Вульпес сотни раз пытался заставить себя выкинуть мятежные мысли из головы. Его личная неприязнь не значила ровным счетом ничего: Ланий командует армией, Ланий знает свое дело, Ланий приведет легион к победе. Цезарь поставил этого человека во главе своих солдат заслуженно, и глава фрументариев не вправе оспорить его решение.
Кусок мяса едва не соскользнул с хлеба, Вульпес в последний момент удержал от падения разъехавшийся бутерброд.
Ферокс… Теперь эти воспоминания неразрывно связаны друг с другом: глядя на легата, он отныне в первую очередь будет видеть убийцу своего друга. Даже в штабной палатке, объединив общие усилия ради достижения единой цели, он никогда не перестанет считать этого человека своим личным врагом. Цезарь знал о натянутых отношениях своих подчиненных, но изначально предпочел пустить дело на самотек: да и что диктатор мог предпринять, когда оба его офицера возненавидели друг друга буквально с первого взгляда? Разные подходы, разные склады ума – за полярность высказываемых на совете мнений диктатор ценил их обоих, но это извечное противостояние лишь распаляло конфликт.
- Ну, все, - объявил Геннон, шутливо шлепнув Вульпеса по спине. Последователь выпрямился и потянулся, широко разведя руки.
Рэйчел исподволь наблюдала за мужчинами, положив локоть на колено и неторопливо прихлебывая воду из фляги крошечными глотками.
- Спасибо, - пробормотал фрументарий, обернувшись к доктору. Аркейд со странной смесью скептицизма и затаенного веселья воззрился на мужчину поверх очков.
– У тебя хорошие руки, - честно признал Инкульта. За все время извлечения шипов он едва ли ощутил дискомфорт или боль – уж в этом подход к пациенту западных медиков выгодно отличался от способностей врачевателей легиона – как правило, бывших племенных шаманов.
- А у тебя хорошее тело, - со скользкой усмешкой обронил Геннон, отворачиваясь и начав упаковывать инструменты.
- Даже торговцу полезно держать себя в хорошей форме, - ровным тоном отозвался Инкульта, отражая очередной параноидальный выпад Последователя.
- Вот и я говорю – восхитительная форма, - промурлыкал под нос Аркейд, увлеченный запихиванием пинцета в кармашек кожаного футляра. Вульпес пожал плечами, предпочтя не развивать далее шаткую тему.
Неожиданно курьер, оторвавшись от фляги, поперхнулась, фонтаном выплюнув всю воду изо рта. Ее внезапный сдавленный смех заставил Инкульту перевести взгляд на девушку; Геннон же предпочел проигнорировать взрыв хохота, сделав вид, что крайне увлечен своими нехитрыми сборами.
Фрументарий выжидательно вздернул бровь, холодно глядя на курьера и не понимая причин ее неадекватного поведения. Девушка прекратила смеяться, лениво спустила ногу с валуна и выпрямилась.
- Ну что ж: удачи, - отсалютовала она легионеру двумя пальцами от края шляпы и, с горько-ехидной усмешкой развернувшись, зашагала к доедающим обед братьям. Вульпес застыл в недоумении, не вникая в смысл происходящего.
Геннон упаковал инструмент и тоже направился к Миллуотерам с целью наконец-то перехватить причитающийся ему кусок обеда. Проходя мимо Инкульты, он с каким-то подчеркнутым вниманием покосился на мужчину, но так и не сказал ни слова.
Легионер остался стоять в одиночестве со стойким ощущением, будто упустил нечто важное…
МакЛафферти предложила охраннику отработать неустойку на прежней должности, но сумма оказалась такова, что Стиви пришлось бы ходить с ружьем за браминами ближайшие шесть лет, а возраст Стиви уже давно не благоприятствовал длительным прогулкам.
Бывший охранник оставил караванный бизнес, рассчитывая скорее подзаработать деньжат на стороне и расплатиться с долгами, нежели горбатиться на МакЛафферти до старческих седин. На Фрисайде парень охотно брался за любые дела, задавая нанимателю лишь один вопрос – размер оплаты. Вульпеса устраивал такой расклад; туповатый здоровяк Стиви чем-то напоминал фрументарию Стация, если только центуриону посчастливится протянуть до столь же преклонных лет. Оба были мускулисты, прожорливы, безнадежно пустоголовы и отличались изрядной самонадеянностью. Идеальное приложение к ружью по другую сторону приклада – Вульпес превосходно умел обращаться с подобными подчиненными.
Мэтт и Брайан Миллуотеры были непохожими друг на друга братьями с разницей лет в десять. Возможно, от разных отцов – но фрументария мало интересовали подобные факты из биографий наемников. Оба оказались выходцами из Ханов, покинувшими племя, как только Хаус принялся насаждать собственные порядки в регионе. Увы, крупный куш в новом обществе братьям так и не обломился, в родную общину обратный путь был закрыт, поэтому оба осели в Фрисайде, в основном хватаясь за любую грязную работу для Ван Граффов. Тощий темноволосый Брайан предпочитал дробовик, его брат – мощный, но вполне добродушный увалень Мэтт носил в портупее два Магнума и, по всеобщему признанию, одинаково хорошо стрелял с обеих рук. Братьев Миллуотер Вульпес нанял по настойчивым рекомендациям собственных разведчиков – оба уже успели неплохо проявить себя в совместных с Ван Граффами делах и заработали определенную репутацию.
Четвертый парень в собранном отряде, Последователь Апокалипсиса, вызывал наибольшие опасения у Инкульты относительно своей благонадежности. Он изначально не горел желанием участвовать в данной экспедиции, но Вульпесу нужен был сведущий человек, и Джули Фаркас пришлось поднажать на своего подчиненного, убедив Аркейда Геннона присоединиться к штурмующей 34 убежище группе. ЭД-Э оказался достойной разменной монетой, чтобы купить лояльность лидера Последователей, к тому же промежуточные результаты работы на Гелиосе порадовали женщину – Фаркас пребывала в дивной наивно-оптимистической эйфории от сотрудничества с мистером Фоксом, и постаралась приложить все усилия, чтобы ему помочь.
Таким образом, высокий блондин в очках, вооруженный плазменным Глоком, вынужден был безропотно следовать за Инкультой, хотя ни подобравшаяся компания, ни предстоящее задание определенно не вызывали восторга у ученого. Вульпес склонялся к мнению, что Геннон придерживался сходной с Шиллером позиции, категорически не одобряя политику легиона. Впрочем, столь предвзятое отношение фрументария не пугало: даже если человеку не нравится легион, ему нравится двойственный лоялист мистер Фокс, чья связь с людьми Цезаря хоть и прослеживается, но оказывается практически недоказуема на практике.
Замыкала отряд Рэйчел.
И это обстоятельство омрачало настрой Вульпеса. Он все еще чувствовал неловкость после утреннего инцидента.
Идиот… Безмозглый идиот. Он сам не знал, что вынудило его вломиться в номер курьера. Уборщик сообщил, что Рэй весь вечер напивалась в баре, что-то упоминал про клеящегося к ней Председателя, а ноги уже сами понесли Вульпеса к дверям ее комнаты. Бежал, игнорируя лифт - по лестнице, сначала размеренно сохраняя ритм дыхания, а после перепрыгивая сразу через две ступеньки. Что он ожидал там найти, пьяную оргию?
Девушка спокойно спала, оставшись в одной рубашке и по-детски беззащитно подтянув к животу стройные ноги. На столе лежала запрокинувшаяся на бок бутылка скотча, из открытого горлышка на пол натекла небольшая лужица алкоголя, распространяющая в комнате резкий запах. Одежда Рэй беспорядочно валялась рядом на полу.
Вульпес прислонился к дверному косяку, уже выровняв сбившееся дыхание, потом обернулся и осторожно прикрыл за собой дверь, предварительно удостоверившись, что никто в коридоре не заметил его визит в номер.
Она даже не шелохнулась, когда довольно громко щелкнул замок на двери – навряд ли проснется и сейчас, почувствовав его присутствие в комнате. Некоторое время он тихо стоял, оперевшись спиной на дверное полотно. Просто смотрел на очертания женской фигуры в темноте. Дерзкая безнаказанность, смешанная с будоражащей вероятностью разоблачения скользили в этих украденных минутах, опьяняя, словно крепкий запах алкоголя в воздухе просочился в кровь, спутал мысли, заставил сердце биться сильнее.
Потом он снял пиджак и опустился рядом на кровать.
Подперев голову локтем, Вульпес лежал на одеяле в футе от девушки, не в силах оторвать взгляд. Плавный изгиб бедер, четко очерченные икры, маленькие пятки. Коса растрепалась, а рыжие волосы в беспорядке разметались по подушке. Она спала, подложив ладонь под щеку и подтянув колени к животу - сжавшаяся в комок тонкая фигурка, почти трогательная поза.
Вульпес медленно прикрыл глаза; слабое размеренное дыхание девушки убаюкивало. Накопившаяся усталость давала о себе знать, мышцы ныли, но гнетущая душу тяжесть дневных проблем отступила; темнота накрыла его с головой. Еще минуту побыть здесь – всего минуту в тишине, а потом осторожно спустить ноги на пол и неслышно прикрыть дверь, словно ничего и…
Очнулся он только утром.
Что подумала Рэйчел, обнаружив его присутствие, ему не хотелось даже предполагать. Рассеянный идиот. Вульпес и сейчас сгорал от стыда, вспоминая свое пробуждение.
С каждым днем все хуже и хуже. Его нервировали выбивающиеся из-под контроля эмоции. Тело, воля, настрой, выдержка – каждый элемент сущности, его личности, всегда подчинялся разуму; теперь же неведомый враг, словно засланный в тылы подрывник, пробрался сквозь эти барьеры в самый центр. Вульпес не знал, как бороться с противником, штурмующим его разум на прочность не снаружи, а изнутри. Каменные стены самоконтроля под этой атакой падали, словно карточный домик, заставляя ощущать себя глупым, неуклюжим подростком с гулкой пустотой в голове.
Логика в последние дни тоже давала сбои: Вульпесу отчаянно хотелось оставить девушку в Вегасе, не тащить за собой в кишащее гулями убежище – несмотря на очевидный факт, что с огнестрельным оружием она обращалась лучше него самого. Ложные умозаключения, абстрактные логические цепочки создавали множество поводов, чтобы поставить ее безопасность во главу угла: он начинал всерьез подумывать, не переиграть ли схему грядущего покушения на Хауса, в которой Рэйчел играла решающую роль. Оба опасных плана уже не казались ему столь продуманными и безукоризненными. Вульпес с трудом мог признаться самому себе: истинной причиной метаний и сомнений являлось его собственное желание оградить девушку от любых угроз, обеспечить защиту.
В полной мере эта паранойя проявилась после смерти Дейла. Пережить гибель одного из немногих, кому он искренне доверял, оказалось труднее... больнее, чем он мог предположить изначально – повторений не хотелось. Вульпес до сих пор с трудом верил в произошедшее. Казалось, что друг вовсе не появлялся в форте, все еще воевал где-то на южных фронтах, а бойня на арене почудилась лишь в дурном сне. Разум отказывался принимать неизбежную реальность.
Инкульте приходилось терять товарищей – на войне человеческая жизнь постоянно висит на волоске, Вульпес в полной мере осознал это, еще будучи рекрутом. Братья по оружию – с которыми он ел, спал, тренировался на плацу, плечом к плечу встречал атаки дикарей - многие закрывали глаза, испускали последний вздох прямо у него на руках, некоторые неделями страдали от ран… и тоже умирали. Война: на кону твоя собственная жизнь. Всегда знаешь, что в этой борьбе, игре без правил не обойтись без жертв. И при очередном хриплом вскрике павшего рядом трусливое облегчение овладевает сознанием: «Хорошо, что он, а не я». На войне есть враг, которому можно отомстить, выместить бурлящую внутри злость и ярость. Потеряв рассудок в горячке боя, пронестись по вражескому строю, высвобождая наружу первобытную неуправляемую сущность, сбрасывая личину человека и превращаясь в зверя.
Но что можно сделать, когда командир на твоих глазах убивает друга, а у тебя скованы руки, потому что, воспротивившись, пойдешь не только против старшего по званию - против закона, против государства, против основ армейской дисциплины, главное правило которой: беспрекословное подчинение. Удар, нанесенный исподтишка, в незащищенную спину - когда и не помышляешь, что дома смерть может настигнуть так же неотвратимо, как в первом ряду идущей в наступление манипулы.
Мысли о Дейле вызывали горечь и глухую тоску. Тянущую боль внутри, словно пульсацию в застарелой гноящейся ране. Вульпес осознавал, что не в его силах было защитить друга; теперь он не хотел терять еще и Рэйчел. Против его воли девушка стала якорем, придающим его существованию смысл: его существованию - человека, мужчины, Вульпеса Инкульты, а не главы фрументариев легиона, исполняющего свой долг. Где-то в душе под гнетом усилившегося давления дал трещину внутренний стержень. Фрументарий слишком устал, боясь признаться в этом кому бы то ни было. В первую очередь самому себе.
Сугубо дружеская симпатия к девушке начинала выбиваться из-под контроля, незаметно перерастая в нечто большее. Тяга. Эмоциональная зависимость. Физиологическое влечение. Вульпес чувствовал неловкую скованность, возрастающую потребность в самоконтроле, но, в то же время, наслаждался беззаботным спокойствием в присутствии девушки, а вопрос доверия всегда стоял в жизни шпиона особенно остро, приобретя особую актуальность после событий последних дней… Он все еще избегал называть вещи своими именами, но доводящее до растерянного смятения чувство уже давно вышло за рамки простого благорасположения. Он хотел Рэйчел, считая эту потребность нормальной ровно до тех пор, пока мимолетные мужские фантазии не превратились в навязчивую идею.
У него были женщины раньше, были мимолетные влюбленности. Самая первая – в тринадцать лет, сразу после того, как пип-бой на его руке перекусили стальными щипцами, а вместо привычной одежды выдали короткую алую тунику. Прислужница культа матерей легиона: уже взрослая девушка, старше его лет на семь, которая через пару месяцев исчезла навсегда из его жизни, но навечно осталась в памяти. Невысокая, чуть пухловатая, застенчивая… Густые темные волосы, заплетенные в косы, серое мешковатое платье и простенькое ожерелье из разноцветных камешков… Он так и не заговорил с ней ни разу, не знал даже ее имени, и она совсем не походила на эту поджарую, резкую, опаляющую огнем женщину, которая могла быть мягкой и открытой только с ним.
Рабыни, солдатские дочери, свободнорожденные девушки легиона - первые боялись отказать молодому, амбициозному офицеру, прочим порой не решался отказывать он сам. Все давно в прошлом – далеком и беззаботном, когда он еще не был повенчан со своей работой: попытки сексуальных экспериментов быстро наскучили - после удовлетворения любопытства был утерян и познавательский интерес. Имелась в данном списке непродолжительная интрижка на Стрипе, когда его, ошалевшего от впечатлений мальчишку, впервые закружил водоворот впечатлений от иной жизни, вне военных лагерей легиона. Мимолетная страсть, быстро вытесненная здравым смыслом: девушки-профлигаты ничем не отличаются от женщин легиона, по крайней мере в постели.
В памяти смутно отпечатались полузабытые лица, остались приглушенные приятные воспоминания - перелистнутые страницы, истончившиеся сны. Но никогда раньше – разве что кроме первой робкой влюбленности – он не позволял эмоциям брать верх над разумом.
Возбуждение, порождающее скованную робость. Усиленный контроль путающихся мыслей и слов, а в особенности сдерживание этой дурацкой улыбки, наползающей на лицо при виде Рэйчел. Потеря концентрации и навязчивые фантазии, превращающие сновидения в развратное эротическое шоу, словно подсознание за короткую ночь отчаянно и жадно тщилось добрать отобранные в реальности впечатления и эмоции.
Вульпес чувствовал себя больным, ослабевшим в бесконечной и безрезультатной борьбе против самого себя. Прекратить любые контакты, передать связанные с ней дела помощникам, убрать девушку из своего поля зрения - и от тревожащих равновесие эмоций не осталось бы и следа.
Он мог переспать с ней… и где-то глубоко в душе осознавал, что Рэйчел не воспротивится, но этот вариант событий пугал еще больше прочих. Взять легко – сложнее оставить. Это не тот голод, после первичного утоления которого наступит насыщение: ему лишь захочется еще и еще. После ссоры на Гелиосе он в полной мере испытал слабовольную тягу и сопутствующую одиночеству пустоту. Теперь он боялся. Усугубить ситуацию, лишиться путей к отступлению, обмануть ее доверие – она не простит, а он, в свою очередь, вряд ли простит себе.
Рэйчел. Ее имя звучало неотступным фоном в потоке сознания. Он не мог выбросить навязчивые мысли из головы, и почти ненавидел ее за это. Еще одна причина, по которой фрументарий не хотел брать девушку с собой в убежище – ее присутствие мешало ему сосредоточиться. Вульпес не желал ставить операцию под удар из-за собственных причуд бунтующего от переизбытка гормонов организма, но курьер объективно требовалась в отряде – это он вынужденно признавал. Ее умение взлома замков, ее портативный компьютер с картами, в конце концов, лишний ствол в огневой мощи команды. Пусть держится на расстоянии – уж эту малость легионер еще был в состоянии себе обеспечить.
Она шла позади, замыкая колонну. Младший Миллуотер заинтересованно косился на девушку, но та не удостаивала наемника вниманием. Налицо тяжелое похмелье; казалось, ей сейчас нет дела ни до чего на свете: Рэй едва передвигала ноги, глядя не по сторонам, а на песок под сапогами – паршивый из нее боец в таком состоянии. Вульпес с трудом мог представить испытываемые девушкой ощущения, но судя по ее помятому виду, курьер предпочла бы заползти под ближайший кактус и тихо там скончаться, а не тащиться вслед за командой бодрым походным шагом. Инкульта никак не прокомментировал безответственность ее подхода к предстоящей операции, но иллюзию торжествующей мести создавала припрятанная в кармане пачка детоксина, наличие которой фрументарий предпочел скрыть от курьера. Если не оправится к обеду, придется тратить дозу, а пока пусть прочувствует на собственной шкуре последствия своей неосмотрительности. Впоследствии стоит серьезно поговорить с Рэй об алкоголе, если уж она намерена вести дела с легионом и с ним…
Снова мысли, не относящиеся к делу. В сложившейся ситуации Инкульте стоило внимательнее присмотреться к врачу Последователей, а не предаваться фривольным мечтам. Плох тот командир, который не заботится о настроениях своих солдат, а этот заносчивый умник, Геннон, вызывал у фрументария серьезные опасения. Парень всю дорогу держался особняком, подчеркнуто выражая свое вынужденное присутствие в набранной Инкультой команде. Увы, без ученого экспедиция теряла смысл: за долгое время Вульпес так и не смог найти чертежей и описаний автодока, имел крайне слабое представление о работе диагностического модуля, а Геннону приходилось ранее работать с подобной аппаратурой.
Недоверие, исходящее от Последователя, буквально ощущалось во всех десяти футах наэлектризованного воздуха между доктором и фрументарием - как ни странно, Геннон старался держаться ближе к Вульпесу, словно в любой момент ожидая от него какого-либо подвоха. Инкульта лишь снисходительно посмеивался про себя, испытывая некоторое тщеславное самодовольство от исполняемой роли наводящего жути пугала, к которому следует относиться к повышенной настороженностью.
Покинув пределы Фрисайда, легионер предпочел сбавить быстрый, стремительный темп передвижения – отнюдь не из-за девушки, как он убеждал себя. За короткое время ему хотелось присмотреться к наемникам, прощупать почву; скорость тут ни к чему – гули вряд ли разбегутся до их прихода, прихватив с собой автодок, а к полудню отряд при любом раскладе доберется до убежища.
Мэтт Миллуотер виртуозно насвистывал популярную песенку, транслируемую по радио Нью Вегаса, его брат в довольно мерзкой манере пережевывал табачную жвачку, периодически сплевывая водянистую слюну на песок.
- Знаете, Фокс: вы вызываете у меня уважение, - решился прервать молчание доктор Последователей, нагнав Вульпеса и шагая с ним в ногу на некоторой дистанции. – Истинный космополит: вы отлично устроились со своим транснациональным бизнесом! Я слышал, у вас обширные связи по обе стороны дамбы: следовательно, при любом исходе конфликта у вас наличествует возможность переметнуться на сторону победителя.
При разговоре Геннон имел привычку подслеповато прищуриваться, запрокидывая голову, чтобы лучше разглядеть собеседника сквозь толстые линзы очков. Вздернутый при этом подбородок придавал его мимике легкий налет заносчивости. В ответ Вульпес уклончиво передернул плечами:
- Не скрою: связи есть, но не стоит переоценивать мои возможности. Я предпочитаю вести дела без излишних рисков, а это означает равноценное стремление держаться подальше от посольства НКР и лагеря Цезаря.
Аркейд натянуто, немного рассеянно улыбнулся:
- И все же, на чьей вы стороне, Фокс – у вас ведь есть личные предпочтения, вне зависимости от пользы для бизнеса? К примеру, у вас есть семья?
Вульпеса начинала забавлять эта беседа, но присутствие Рэй осложняло некоторые нюансы. К тому же и прочие их спутники передвинулись ближе и начали прислушиваться к разговору.
- Говорят: дом – там, где сердце. Ведь именно это вы имеете в виду, мистер Геннон? - протянул фрументарий, вполне дружелюбно покосившись на собеседника. – Я вас разочарую: я холост, а родители… я благодарен, что они произвели меня на свет, хотя для многих, в том числе и для, кхм, родителей – это крайне сомнительное достижение. Бизнес не оставляет времени на заведение семьи, поэтому позвольте перефразировать: мой дом там, где деньги.
Судя по снисходительной усмешке Последователя, его определенно удовлетворил подобный ответ, а шпион понял, что нашел нужный подход к этому человеку. Вежливость, немного обаяния и попытки юморить: безотказный коктейль простейших ингредиентов успеха. Геннон осторожен и неглуп, но симпатия даже к явному врагу существенно подрывает саму жажду противостояния.
Аркейд задумчиво запустил пальцы в светлые, чуть вьющиеся волосы, и глубокомысленно произнес:
- Бизнес и любовь в чем-то схожи: либо каждый из партнеров дает то, что отсутствует у другого, производя равноценный обмен – этакий бартер чувств, товаров, чего угодно. Либо… ну, все остальное покупается за деньги – Вегас тому пример.
- И торговые сделки, и секс могут осуществляться просто из любви к искусству: по крайней мере, насчет любви я уверен, - неожиданно встрял в диалог Брайан, сопровождая реплику поглощением новой порции жвачки.
- В таком случае, еще не поздно отказаться от своего гонорара, Миллуотер. Из любви к искусству, - шутливо подмигнул ему фрументарий. Наемник сплюнул:
- Может еще и задницу подставить? Ай, нашлись тут умники, - Брайан обреченно махнул рукой, а Мэтт гнусно загоготал, беззастенчиво глумясь над старшим братом.
- И все же, - продолжал Аркейд, оборачиваясь к Вульпесу, - деньги и любовь – это серьезные стимулы к любым свершениям. Наша увлекательная экспедиция, я так понимаю, ведома отнюдь не любовью: неважно, к чему – к гулям, к радиации или к темным замкнутым пространствам. Но я, знаете ли, наивный идеалист, как и все Последователи Апокалипсиса – я должен верить в свое дело, иначе никакого толку от моего содействия не будет. Во что, мистер Фокс, прикажете верить мне, если я не люблю заброшенные убежища, а деньги за участие в нашем походе тоже не получаю, как и удовольствия от этого мероприятия.
- Я полагал, что мы уже обсудили данный вопрос с Джули, - сухо заметил Инкульта, оправляя ремни портупеи.
- С мисс Фаркас, - невозмутимо поправил Аркейд, - да, обсудили. Наша администратор – прелестная женщина, бескорыстная и отзывчивая, движимая искренним альтруизмом. Порой, правда, излишним. Вы убедили ее, но не убедили меня. Так назовите мне причину, по которой я рискую своей жизнью? Кому хотя бы предназначаются эти запчасти для автодока, по какую сторону границ они будут проданы?
- Я уже упоминал, что предпочитаю сохранять конфиденциальность в личных делах моих клиентов, - сдержанно пояснил Вульпес, не очень-то рассчитывая на успех данного аргумента. Аркейд отрицательно помотал головой:
- Не убедили: я все еще не стремлюсь добровольно умирать. Продолжайте, Фокс, продолжайте.
Стиви, возведя глаза к небу, тяжело вздохнул – звук, больше напоминающий глухое рычание. Бывший охранник караванов явно предпочел бы пройтись в тишине, без излишней болтовни, сути которой он по большей части не понимал. Геннон проигнорировал реакцию наемника, все еще искоса поглядывая на фрументария. Вульпес сохранял невозмутимость, изначально ожидая подобных финтов от доктора Последователей.
- Я не буду вам врать: заказчик не имеет гражданства НКР; более того – я очень сомневаюсь в его лояльности к республике. Однако, мистер Геннон, я могу зайти с другой стороны, и не обелять себя и клиентов в ваших глазах – подумайте о нетронутом мародерами убежище и его сокровищах. Вынесите контейнер с медпрепаратами и раздайте их нуждающимся, заберите медицинский инструмент из клиники. Или же вместо этого набейте рюкзак исправной довоенной техникой – обогатитесь, гарантирую вам. Не нужно думать о моей выгоде – озаботьтесь лучше своей.
- Снова деньги, - вздохнул блондин, педантично поправив очки. – Все возвращается на круги своя. И все же я предпочитаю спасать жизни людей, а не рисковать собственной – думаю, как исследователь в области лекарственных препаратов я принесу больше пользы, нежели занимаясь мелким мародерством.
Несмотря на открытый скептицизм Геннона, Вульпес понял, что аргумент подействовал – напористость Последователя значительно поумерилась. Неужели осознал, наконец, что ничего он от «мистера Фокса» не добьется?
- Ты так боишься смерти, парень? – презрительно цыкнул Мэтт, сплюнув на землю и неодобрительно поглядывая на Геннона. Доктор пожал плечами:
- Разве это не естественно для нормальных людей – бояться смерти?
- Все мы там будем, - мрачно произнес Стиви, сделав странный жест, словно мимолетно обмахнув голову и плечи двумя вытянутыми, прижатыми друг к другу пальцами.
- Где - там? – раздельно уточнил Аркейд, щурясь сквозь очки. Наемника ничуть не смущал ехидный тон доктора.
- В аду, - хмуро отрезал тот, надвигая по самые глаза потертую ковбойскую шляпу, отворачиваясь и определенно не горя желанием поддерживать этот разговор. Брайан с изрядной долей скептицизма воззрился на спутника и недоверчиво вымолвил:
- Думаю, что после Великой Войны ад переполнен. Если мы и попадем туда, то не в огненный котел, а девятым ярусом уложенных в штабеля тел.
Стиви предпочел не отвечать, деловито поправив ремни ружья и сжав губы в тонкую линию. Зато откликнулся Мэтт, окинув брата критическим взглядом с ног до головы:
- Штабеля тел? А что - я бы не отказался провести посмертие в бутерброде из симпатичных шлюшек!
Старший отвесил ему подзатыльник, не без усилий дотянувшись до возвышающегося над ним почти на голову здоровяка. Брат увернулся в последний момент, явно привычный к подобного рода третированиям.
- Вот я бы предпочел после смерти сразу начать новую жизнь, в другом теле, - заявил Брайан, распечатывая новую пачку табака. Отломив от бруска новую порцию жвачки, он широко взмахнул рукой, поясняя мысль: - Вот был ты при жизни хорошим человеком – родишься когтем смерти, к примеру. А если таким, как Мэтт – то какой-нибудь мухой или радтараканом.
- Это называется «реинкарнация», - заметил Геннон, скептически вздернув бровь и открыто забавляясь над принципами озвученной теории. Стиви тоже не без интереса воззрился на наемника, прислушиваясь к его словами и, вероятно, размышляя, не поздно ли еще сменить мировоззрение. Вульпес двигался впереди отряда и, опустив голову, прятал скраденную улыбку, в глубине души довольный поворотом беседы - уж лучше теософия, нежели провокационные попытки Геннона совать нос не в свое дело.
- В следующей жизни ты, Брайан, явно станешь постельным клопом, - пробурчал младший Миллуотер. – И надеюсь, что в этой кровати будет спать какой-нибудь вонючий мутант.
- Дурак ты, Мэттью, - горестно вздохнул его брат, закидывая табак в рот.
- А что насчет вас, Фокс? – неожиданно спросил Геннон, оборачиваясь к Вульпесу. – Скажите, вот что думают в легионе о жизни после смерти? Я всегда подозревал, что каждому павшему в бою обещан вечный пир в раю, дюжина прекрасных рабынь и всепрощение грехов, разве нет?
Наемники одарили Последователя неодобрительными, хмурыми взглядами, в которых явственно читалось – да что ты прицепился к шефу с этим легионом?!
- Не знаю, - честно признался Вульпес после некоторой паузы. Он действительно не знал. Среди солдат не принято вести подобные разговоры даже под влиянием мандража предстоящего боя. Не потому, что сочтут трусом – смерти боятся все, только в этой слабости не принято публично признаваться. А говорить обычно предпочитают о будущем: о том лучшем и светлом, что наступит после битвы - таким образом, подбадривая себя и товарищей.
«А ведь действительно – должна же существовать в легионе какая-то доктрина на этот счет. Не может не быть», - неожиданно задался спорным вопросом Инкульта. – «Нужно по возвращению не забыть спросить у Цезаря – Сын Марса он, в конце концов, или нет? Вот и пусть объясняет».
- Ну, ничего другого я и не ожидал, - пожал плечами Геннон после ответа шпиона. – А ваше личное мнение, Фокс? Во что верите вы?
Вульпес вздохнул. Обнаружив, что внимание группы приковано к нему, и от ответа уйти не удастся, он задумчиво отвел взгляд, обозревая лежащие впереди холмы будто в поисках ответа. Оправил шейный платок, закрываясь от летящей в лицо песчаной пыли. Коротко прокашлялся и сплюнул попавшие на зубы песчинки.
- Ничего нет. После смерти ничего нет, - наконец, глухо вымолвил он.
Аркейд молчал почти минуту.
- Пессимистично, - в итоге констатировал он. – Знаете, во мне все же живет мечтатель, я не могу смириться с осознанием, что с потерей функциональности мозга исчезает и сама личность…
Последователь приоткрыл рот и вновь нерешительно сжал губы, словно колеблясь, стоит ли продолжать. Когда он понял, что спутники его внимательно слушают, он вынужденно пожал плечами:
- Однажды мне снился сон – странный сон, настоящий, почти осязаемый... Серый дом в тумане; все краски тусклые, приглушенные, смазанные. В доме живут люди, которые когда-то были мне дороги – просто живут, у них нет проблем и забот: только спокойствие и тепло, которое они могут дать друг другу. Кто устает и чувствует, что хочет забвения – просто уходит в окутывающий все вокруг серый туман. Я оказался в этом доме вместе со своей семьей – их уже нет в живых, но во сне они сдержанно обрадовались мне, приняли вновь. Я хотел остаться, потому что в том доме наконец-то обрел истинный покой. Потом проснулся... Наверное, так я и хотел бы умереть.
Полсотни шагов протянулись в молчании.
- Вы ведь врач, Геннон, - подозрительно заметил Брайан. – Неужели еще остались иллюзии после сурового реализма от вида человеческих кишок по всему операционному столу? После агонии и медленного угасания пациентов, которых не сумели спасти?
Последователь прикрыл глаза и грустно усмехнулся:
- Наверное, именно эти воспоминания и заставляют меня верить во всякий сюрреалистический бред.
- Если бы мы уходили в какое-то лучшее место, то перед смертью, перед последним вздохом, люди бы улыбались, - неожиданно пробормотала Рэй так тихо, что идущий на расстоянии Инкульта с трудом расслышал ее.
После этих слов почему-то всем расхотелось продолжать дискуссию.
Судя по неточной карте, составленной со слов гулифицировавшегося легионера, вход в убежище располагался высоко в холмах. Некогда здесь складировали радиоактивные отходы – пара изувеченных грузовиков с опрокинувшимися, выпавшими из кузова бочками колоритно дополняли и без того неприветливый пейзаж. Вульпес в последний раз сверился с картой, затем извлек упаковку Рад-Х и раздал таблетки спутникам.
- Вход где-то рядом, - протянул Инкульта, задумчиво почесывая затылок и осматривая выветренные, неровные склоны холмов. - Разделимся по двое: Миллуотеры – к обрыву за грузовиками, Стиви – осмотришь тот каньон…
Фрументарий чуть замешкался с определением последнего штриха и, наконец, после недолгих колебаний принял решение:
- Геннон – пойдете со мной.
Вульпес избегал смотреть на курьера, задаваясь вопросом, продиктовано ли его собственное решение попыткой держать поближе врага, или подальше - друга?
Вместе с Последователем он спустился в заросшую колючим, сухим кустарником лощину. Доктор опасливо опустил ладонь на рукоять взведенного Глока, осторожно огибая ветвистые кусты и стараясь не производить излишнего шума; впрочем, все его движения выдавали лишь неопытного, испуганного обывателя, нечасто сталкивающегося с опасностями дикой пустоши.
Склоны холма скрывались в густой растительности, сквозь которую приходилось продираться, словно по баррикадам из колючей проволоки. Стелющаяся понизу серая колючка, щетинистые кактусы, нашедшие последнее, окончательное пристанище лохматые шары перекати-поле, кое-где прорезались сквозь песок тускло-зеленые иглы агавы - буйно разросшаяся флора создавала ощутимую преграду на пути: сухие ветки цепляли одежду, а острые шипы царапали незащищенную кожу.
Вульпес застыл на вершине холма, отнюдь не горя желанием лезть еще глубже в столь нехарактерное для пустошей густое сплетение растительности. Сев на корточки, он осмотрел желто-серую землю – почва рассыпчатая, крошащаяся, но вот чуть дальше к востоку вниз со склона ведет полоса примятого песка. Еще мальчишкой, охотясь ради пропитания, он умело распознавал звериные тропы, а уж человеческое присутствие куда заметнее - люди не столь осторожны в своих перемещениях.
Фрументарий размял меж пальцев слежалые комки земли – следы тяжелые, явно не какая-то мелкая живность. Внизу в зарослях виднелся небольшой просвет: похоже, именно здесь сквозь кустарник прошел отряд разведчиков. Вульпес выпрямился и решительно проследовал вниз по склону, ориентируясь по полосе вытоптанной травы, доктор послушно побрел за напарником. В зарослях кое-где виднелись срубленные лезвиями ветки – хороший знак: люди проходили здесь не так давно. Вероятно, и вход в убежище где-то рядом.
Неожиданно легионер замер и медленно развернулся по ветру, настороженно втянув воздух: несло падалью. Недавно начавший разлагаться труп где-то южнее в низине. Ветер переменился, и запах исчез, но Инкульта ощутимо подобрался: вероятно, труп легионера, но где мясо – там и хищники. Мысль не успела как следует угнездиться в голове, поскольку через секунду золотисто-желтая молния вылетела из сплетения кустарника, стремительным броском метнувшись к мужчине.
Зловонное дыхание вырвалось из широко распахнутой пасти; сверкнувшая мелкими, но острыми зубами челюсть клацнула в футе от лица легионера.
Сердце Вульпеса едва не выпрыгнуло сквозь ребра; кажется, он даже вскрикнул от неожиданности, отшатнувшись и заваливаясь назад, на спину.
Чудовище развернулось для нового прыжка.
Дыхание короткими, резкими вдохами рвалось из саднящей, спазматически сжавшейся груди. Паника нахлынула, заставляя онеметь все тело – руки отказали, обмякнув бесполезными, неподвластными воле отростками плоти. Вульпес лежал на спине, расширившимися в ужасе глазами глядя на нависшее над ним чудовище.
Гекко.
Золотой гекко размером с крупного толсторога. Мощное тело, тускло поблескивающее янтарными чешуйками, пружинисто сжалось, напряглось для нового прыжка. В раззявленной пасти метался тонкий змееподобный язык.
А Вульпес неожиданно вновь ощутил себя маленьким мальчиком из утраченного, позабытого мира – беспомощным ребенком, который так часто просыпался в темноте от ночных кошмаров, где острые зубы и когти яростно раздирали тело, вгрызаясь в живот и с чавканьем растаскивая его внутренности в стороны.
Он думал, что давно перерос эти детские страхи, но достаточно оказалось лишь увидеть гигантское чудовище вблизи, чтобы вновь ощутить колотящийся внутри ужас, ослепляющий и лишающий способности здраво мыслить. Не осталось сил даже чтобы защищаться, чтобы попятиться и убежать.
«Нож…» - судорожно пыталась пробиться мечущаяся мысль сквозь белую пелену, охватившую разум. Дрожащие пальцы кое-как нашарили оружие в чехле, действуя будто независимо от тела. Гекко, уже почуявший панический страх жертвы, пронзительно зашипел – мерзкий звук, будто проскребли вилкой по сковороде. Короткие когтистые лапы изогнулись, распахнувшись для смертельного объятия.
«Нож!»
Пальцы едва слушались.
Зеленый сгусток плазмы пронесся над приплюснутой головой ящерицы – Последователь вытащил Глок. Еще один выстрел, еще один промах. В следующую секунду зверь рванулся вперед, на распростертого перед ним человека, широко расставив лапы.
Тело среагировало само: Вульпес метнулся в сторону, чувствуя под ладонями вспарывающие кожу острые колючки, боль эхом откликнулась где-то в глубине подсознания…
Вильнув гладким телом, промахнувшийся гекко вновь устремился к своей жертве, но мужчина ударом сапога лишил зверя равновесия – челюсти лишь скользнули по лодыжке, оцарапав голенище из плотной дубленой кожи. Этого краткого замешательства хватило Аркейду, чтобы попасть в цель; хищник пронзительно взвыл, выгибая спину. Шкура у гекко толстая – не пробить так просто, а рана может не столько испугать, сколько разъярить зверя до слепого бешенства.
Воспользовавшись выигранной секундой, Вульпес отполз дальше, игнорируя боль в ладонях; пятки зарывались в мягкую почву, ноги неуклюже скользили, отказываясь подчиняться. Скачущий пульс шумно стучал в ушах, лишая способности рассуждать здраво.
Гекко был ранен. Животное мерзко, оглушительно пищало, пытаясь лапами дотянуться до изувеченной спины. Осознание, что противник ревет от боли, неожиданно придало Вульпесу сил – он учуял запах крови. Сознание уцепилось за этот слабый запах с металлическим, солоноватым оттенком: привычный, знакомый, отрезвляющий – внутри пробудился некий дикий инстинкт, и на смену испуганному мальчику вернулся воин, солдат, легионер.
Вульпес вырвал лезвие из ножен.
Последователь вновь выстрелил, держа пистолет на вытянутых руках; гекко конвульсивно дернулся, когда плазменный сгусток попал ему в спину, и через миг с яростным воем развернулся к Геннону. Вульпес увидел две черные раны под лопаткой, окруженные пузырями кровоточащей обожженной плоти – сложно было определить, насколько глубоки повреждения.
Аркейд суетливо перезаряжал Глок, нервно дрожащими пальцами впихивая батарею в гнездо.
Вульпес поднялся на ноги: пора менять роли. Стыд и гнев за собственную слабость клокотали внутри. Эта тварь должна сдохнуть!
Шаг вперед. Сосредоточенность и самоконтроль, движения вновь обрели прежнюю плавность и четкость. Запах крови и горелого мяса струился в воздухе, и Вульпес поймал волну, почти наслаждался всколыхнувшейся внутри ожившей яростью.
Горло гекко мягкое, складчатое – боевой нож без труда пропорол тонкую золотистую кожу, с влажным чавканьем разрезал ткани почти до самого позвоночника. Зверь замолотил лапами в воздухе, пытаясь дотянуться до противника, затем тяжело рухнул на бок, дрожа в предсмертных конвульсиях. Визг перешел в едва слышный хрип, а на горле бурлили и надувались кровавые пузыри. Еще один удар лезвия в спину – в центр раны, под углом в направлении сердца.
Черные когти проскребли по песку, оставляя глубокие борозды.
Опасливо отойдя в сторону, Вульпес окинул взволнованным взглядом распростертую массивную тушу у своих ног. Силы покидали чудовище, судорожные рывки затихали. Огромные оранжевые глаза наполовину заволокла бледная пленка третьего века, кровь под телом растекалась обширной лужей, а голодная сухая земля Мохаве быстро впитывала влагу.
- Фокс?! – тревожно окликнул Последователь, осторожно приближаясь к фрументарию. Вульпес стряхнул с лезвия багровые капли, быстро покосился на Геннона и вновь обернулся к умирающему зверю, не желая упускать хищника из поля зрения, пока тот окончательно не издохнет.
- Все в порядке, - отозвался Инкульта, проведя ладонью по лицу. И тут же зашипел сквозь зубы при неосторожном движении – в ладонь вонзились засевшие в коже колючки. Схожая боль ощущалась в районе поясницы, где между курткой и брюками оголилась полоска тела при падении в заросли кактусов.
- Эй, парни! Что у вас там?
На вершине холма появился старший Миллуотер с дробовиком наперевес. Вслед за ним на гребень взобрался брат, тяжело дыша и утирая со лба выступивший пот.
- Агрессивная фауна! – прокричал Аркейд, убирая Глок в кобуру. Брайан кивнул, уважительно поглядывая на окровавленный труп гекко, и тоже опустил оружие. Вульпес уже шагал навстречу ему, с трудом взбираясь на крутой склон и на ходу сосредоточенно пытаясь извлечь занозы из пальцев.
- Привал, - скомандовал он. – После обеда продолжим поиски.
- Кажется, Стиви и Флинт уже что-то обнаружили, - произнес младший из братьев. – Я не успел посмотреть; вы тут такой шум подняли.
- Мы видели пару трупов гекко в кустах, - невзначай бросил Брайан. Вульпес проигнорировал его.
– Рядом валялись гильзы, - настойчиво продолжал наемник. - Трупам недели полторы-две, не больше: кто-то недавно здесь побывал до нас. Вооруженный отряд.
Миллуотер сплюнул желтую от табачной жвачки слюну и недобро покосился на фрументария. Тот стоял спиной, нахмурившись, оглядывал местность и напряженно раздумывал, стоит ли разбить лагерь прямо здесь, на гребне холма, или расположиться как можно дальше от опасных зарослей.
- Они вполне могли обчистить убежище раньше нас, - не отставал Миллуотер. - А мне неохота схватить дозу радиации, чтобы всего лишь удовольствоваться чужими объедками. Ты говорил, Фокс, что убежище нетронуто.
- Это так, - резко отозвался Инкульта, зубами пытаясь вытащить засевшую в ладони колючку. Вскинув голову и пристально глядя на наемника, он жестко произнес:
- Та группа не проникла на нижние уровни – внизу полно гулей и завален проход. Не переживай: на твою долю достанется и добыча, и мишени.
Миллуотер пожал плечами – ну что ж, посмотрим. Его младший брат со вздохом опустился на землю и деловито принялся копаться в рюкзаке, извлекая какие-то свертки промасленной бумаги. Вульпес вернулся к своим занозам.
- Прекратите, Фокс. У меня есть пинцет, - раздраженно заявил Геннон, не в силах наблюдать более за ухищрениями фрументария. Инкульта сдался, смирившись с фактом, что своими силами извлечь колючки ему не удастся.
Мэтт тем временем вытащил из сумки хлеб, копченое мясо, несколько початков кукурузы и пару бутылок пива. Алкоголя в щедро разбавленном напитке содержалось немного, да и на вкус домашнее пиво куда приятнее, нежели дистиллированная вода. Фрументарий не воротил нос от предложенного – формальности табу легионеров мало беспокоили Инкульту, когда дело касалось здравого рационализма.
Пока Геннон извлекал засевшие под кожей шипы, Вульпес отвлеченно пережевывал огромный бутерброд из разодранной напополам краюхи хлеба и жесткого, пахнущего дымом ломтя говядины. После нападения гекко аппетит проснулся вдвойне, а жизнь заиграла новыми красками: он все еще жив и даже не ранен, хотя смерть пару минут назад нависала над ним, скаля зубы, шипя и капая слюной. Бутерброд крошился на грудь, но легионер едва ли обращал на это внимание, увлеченно разрывая зубами твердое, волокнистое мясо.
Аркейд оставил в покое его ладони и занялся спиной. Со стороны сей процесс наверняка смотрелся крайне нелепо, но доктор явно был лишен сантиментов в данном отношении, а Инкульта, стоя с приспущенными брюками и задранной курткой, не менее индифферентно переносил процедуру. Фрументарий поднес к глазам ладонь, разглядывая красные точки от извлеченных колючек – легко же ты отделался, везучий сукин сын.
Звук знакомого голоса заставил Вульпеса непроизвольно вздрогнуть: словно внезапно ощутил еще одну застрявшую занозу – на этот раз где-то глубоко в груди. Ему ведь почти удалось избавиться от навязчивых мыслей. Почти…
- Мы нашли вход, - прозвучал недовольный, усталый вздох Рэйчел. Вульпес вынужденно обернулся, вследствие чего Последователь сквозь зубы ругнулся на пациента, приказав не дергаться.
- Прогнившая деревянная дверь в низине под скалой: думаю, это то, что мы ищем, - заявила курьер, опускаясь на валун и извлекая из-за пояса флягу.
- Возможно, - согласился Вульпес, вновь отворачиваясь и не глядя на девушку. – Проверим.
- Хватит вертеться!
Ну что ж, вход нашелся быстрее, чем он рассчитывал. Инкульта вновь вгрызся в бутерброд, удовлетворенно подумав, что переменчивая Фортуна чудесным образом все же благоволила ему. Сегодня определенно удачный день – хорошо, если он останется таким до вечера.
Некоторые легионеры всерьез поклонялись богине удачи, даже приносили символические жертвы, но Вульпес был далек от подобного рода суеверий, как, впрочем, и не относился к убежденным скептикам, порицающим веру в слепую судьбу. Если его люди обретают спокойствие в молитве - это их право. Каждый успокаивает нервы, как умеет.
Гораздо более страшным он находил религию адептов культа Марса.
Легат. Один из приверженцев жертвоприношений Богу Войны. Ненавистная железная маска вновь некстати всплыла в памяти.
Вульпес сотни раз пытался заставить себя выкинуть мятежные мысли из головы. Его личная неприязнь не значила ровным счетом ничего: Ланий командует армией, Ланий знает свое дело, Ланий приведет легион к победе. Цезарь поставил этого человека во главе своих солдат заслуженно, и глава фрументариев не вправе оспорить его решение.
Кусок мяса едва не соскользнул с хлеба, Вульпес в последний момент удержал от падения разъехавшийся бутерброд.
Ферокс… Теперь эти воспоминания неразрывно связаны друг с другом: глядя на легата, он отныне в первую очередь будет видеть убийцу своего друга. Даже в штабной палатке, объединив общие усилия ради достижения единой цели, он никогда не перестанет считать этого человека своим личным врагом. Цезарь знал о натянутых отношениях своих подчиненных, но изначально предпочел пустить дело на самотек: да и что диктатор мог предпринять, когда оба его офицера возненавидели друг друга буквально с первого взгляда? Разные подходы, разные склады ума – за полярность высказываемых на совете мнений диктатор ценил их обоих, но это извечное противостояние лишь распаляло конфликт.
- Ну, все, - объявил Геннон, шутливо шлепнув Вульпеса по спине. Последователь выпрямился и потянулся, широко разведя руки.
Рэйчел исподволь наблюдала за мужчинами, положив локоть на колено и неторопливо прихлебывая воду из фляги крошечными глотками.
- Спасибо, - пробормотал фрументарий, обернувшись к доктору. Аркейд со странной смесью скептицизма и затаенного веселья воззрился на мужчину поверх очков.
– У тебя хорошие руки, - честно признал Инкульта. За все время извлечения шипов он едва ли ощутил дискомфорт или боль – уж в этом подход к пациенту западных медиков выгодно отличался от способностей врачевателей легиона – как правило, бывших племенных шаманов.
- А у тебя хорошее тело, - со скользкой усмешкой обронил Геннон, отворачиваясь и начав упаковывать инструменты.
- Даже торговцу полезно держать себя в хорошей форме, - ровным тоном отозвался Инкульта, отражая очередной параноидальный выпад Последователя.
- Вот и я говорю – восхитительная форма, - промурлыкал под нос Аркейд, увлеченный запихиванием пинцета в кармашек кожаного футляра. Вульпес пожал плечами, предпочтя не развивать далее шаткую тему.
Неожиданно курьер, оторвавшись от фляги, поперхнулась, фонтаном выплюнув всю воду изо рта. Ее внезапный сдавленный смех заставил Инкульту перевести взгляд на девушку; Геннон же предпочел проигнорировать взрыв хохота, сделав вид, что крайне увлечен своими нехитрыми сборами.
Фрументарий выжидательно вздернул бровь, холодно глядя на курьера и не понимая причин ее неадекватного поведения. Девушка прекратила смеяться, лениво спустила ногу с валуна и выпрямилась.
- Ну что ж: удачи, - отсалютовала она легионеру двумя пальцами от края шляпы и, с горько-ехидной усмешкой развернувшись, зашагала к доедающим обед братьям. Вульпес застыл в недоумении, не вникая в смысл происходящего.
Геннон упаковал инструмент и тоже направился к Миллуотерам с целью наконец-то перехватить причитающийся ему кусок обеда. Проходя мимо Инкульты, он с каким-то подчеркнутым вниманием покосился на мужчину, но так и не сказал ни слова.
Легионер остался стоять в одиночестве со стойким ощущением, будто упустил нечто важное…
_________
* - смерть решает все проблемы.
@темы: произвед, Fallout, Демоны на острие иглы
-
-
16.11.2011 в 15:21А парень-то наш совсем того... сломался... вот это для меня стало неожиданностью, если честно. Понятно, что он давненько посматривает на Рей не просто как на инструмент Цезаря, но я предполагала, он ещё сам не в полной мере осознал, что влип
-
-
16.11.2011 в 16:45Аркейд хорошо получился(Я лично вообще очень рада его появлению),разговоры о ""жизни после смерти" интересны.И понравился момент с Гекко,так как в большинстве фиков легионеры(и,само собой Вульпес)показаны неймоверно крутыми и убивающими всех с одного удара персами.
-
-
16.11.2011 в 17:47-
-
16.11.2011 в 20:13Начать влипать он успел еще на Гелиосе, когда решил не заострять внимание на том, что Рэй где-то почти 2 недели шлялась и попутно легионеров отстреливала. Еще и Цезарю ничего об этом не сказал. Так что в тихом омуте у него черти наличествуют:
подконтрольные и тщательно упорядоченные по описи.Amladiel, ох, спасибо за Аркейда. Выгуливала я его мало, поэтому не уверена была, что попала в характер.
Ну, я сторонник реализма - редко кто у меня из боя без повреждений выходит, пусть даже коленки оцарапает или заноз в попу насажает ) Все-таки не пушкинские дуэли у них там.
Jokekiller, спасиб за отзыв!
-
-
18.11.2011 в 12:47Очень понравилось описание стычки с гекко, красочно, динамично, живо.. И геккобоязнь - это же такое аняня)))
Теологическая беседа, а особенно финал, показалась немного жутковатой.
Классные второстепенные персонажи, описаны так реалистично, что их прямо видишь и слышишь.
Ну и Аркаша конечно прекрасен))) А Вульпес оказывается наивная фиялка
отловила двух блох
читать дальше
-
-
18.11.2011 в 19:16Моя мысль в точности. Приятно даже. Теологическая беседа пришлась очень по нраву. Вкусная штука, особенно с комментариями Аркаши. А конец, хоть и зловещий, но правильный.
Вульпес с чуйствами оказался немного внезапным. Я конечно понимаю, что оно к этому в принципе и шло, но если учесть сколько времени утекло с последнего его ПОВ-а и каким он там был, то перемена такая ...быстрая что ли? Я понимаю, что ты делала упор на его выдержку и всё такое, но жаль не было ПОВ-а о том, как он до жизни такой дозрел XD
А ещё эта сценка с "уснул" улыбнула. Первой мыслью было " шпиён, блин"
- А у тебя хорошее тело, - со скользкой усмешкой обронил Геннон, отворачиваясь и начав упаковывать инструменты.
Аркаша, шалунишка!
-
-
18.11.2011 в 23:16Классные второстепенные персонажи, описаны так реалистично, что их прямо видишь и слышишь.
спасиб ) типа таким способом тренируюсь перед ориджем.
А Вульпес оказывается наивная фиялка
еще какая фиялка, взращенная консервативным легионерским обществом. Как и любому нормальному мужику, ему даже мысль подобная кажется неестественной - подумает о чем угодно, только не об очевидных домогательствах до его задницы.
И снова спасибо за блох!
St_Anita, А конец, хоть и зловещий, но правильный.
ну, что еще курьерше можно с жестокого похмела ляпнуть ))
Я понимаю, что ты делала упор на его выдержку и всё такое, но жаль не было ПОВ-а о том, как он до жизни такой дозрел XD
блин, ну зато теперь данный косяк приму во внимание, постараюсь дальше без подобных внезапностей. Потому что у меня герои странно себя ведут: им или все подавай, или ничего. То есть держать себя в узде и тщательно скрывать эмоции - в этом они оба профи, а вот строить глазки и флиртовать: с этим полных швах, не умеют и боятся. (
Первой мыслью было " шпиён, блин"
ну, ему оччень много пришлось в тот день дел улаживать. Об этом нигде нет прямым текстом, но по логике в дальнейшем можно будет воссоздать, что он сгонял в посольство НКР, нагнул Омерту, по уши загрузил заданиями Алерио, озаботился переговорами с Последователями насчет Аркадия, отыскал остальных наемников в группу и вообще ни секунды свободной не имел. Поэтому вспоминается старый анекдот про помирающего от холода воробья, который в морозный день шмякнулся в коровью лепешку, размяк, там согрелся и зачирикал. Вот так и Вульпес - умаялся, вроде как почувствовал себя в безопасности и вырубился.